«Наркомовские» граммы

Январь 1940 года. Война с финнами. Морозы – под минус 40, а красноармейцы не в шапках-ушанках, которые появились позже, а в суконных шлемах–буденновках. На ногах – ботинки с обмотками. Обморожения на каждом шагу. Для поднятия духа бойцам и «согрева организма» нарком Климент Ворошилов распорядился выдавать солдатам и офицерам, участвующим в боях, 100 граммов водки и 50 граммов сала. Танкистам полагалась удвоенная норма. Летчикам вместо водки давали коньяк. Нововведение прижилось.

Позднее те сто граммов стали называть «ворошиловскими» или «наркомовскими»…

О водке на войне корреспондент «Братишки» беседует с историком и писателем Александром Викторовичем НИКИШИНЫМ, директором Национального музея русской водки.

– Отмечу при этом, что распоряжение Ворошилова появилось спустя месяц после его же грозного приказа «О борьбе с пьянством в РККА». Тот декабрьский приказ 1939 года был секретным и дальше высшего и среднего командного звена спущен не был.

Выдача спиртного бойцам и командирам, по утверждению военных историков, – оправданный шаг в тех условиях. Красная Армия, несмотря на бодрые реляции военачальников о скорой победе, несла ощутимые потери не только от кинжальных набегов финских лыжников, прекрасно ориентирующихся на местности, не только от метких финских снайперов, почему-то прозванных русскими ласково «кукушками», но и от жесточайших морозов зимы 1939/1940 года. Скрывались цифры потерь солдат и командиров от обморожений и болезней, и надо было в неимоверно трудных условиях зимней кампании сохранить не только боевой дух войск, но и здоровье людей, которым вместе с салом стали выдавать стеклянные пузырьки емкостью сто граммов. Согласно докладу начальника тыла РККА генерала Андрея Хрулева, за два с половиной месяца финской кампании войска «употребили» более 10 млн. литров водки.

– Что-то подобное было в нашей истории?

– Водку в дореволюционной армии и на флоте выдавали и в мирное, и в военное время, что, судя по победам русских солдат, никак не отразилось на их боевом духе и мастерстве. Отмечу, что и тогда, и позднее пили не все. По описаниям очевидцев, когда перед Бородинским сражением солдатам Кутузова стали раздавать по положенной чарке, многие от нее отказались, заявив: «Не такой сегодня день, чтобы зельем его поганить». В 1908 году винная порция – три чарки в неделю – по приказу военного министра была заменена «чайными» деньгами. После начала Первой мировой войны в России был введен сухой закон, винную порцию получали только моряки. Сухопутные войска обходились уже без водки.

По сути, сухой закон действовал и в годы Гражданской войны у красноармейцев, а спирт и самогон шли только на медицинские цели. Однако это не значит, что красные поголовно отказывали себе в русском традиционном удовольствии. Вот достоверный факт, снимающий с них маску трезвенников. После боев в Крыму местный обком РКП (б) в сводке для Москвы за ноябрь-декабрь 1920 года сообщал: «Со стороны кавалерийских частей особенно часты случаи разгрома винных погребов, что вынудило власть в некоторых местах выдавать винные пайки красноармейцам…».

– О «наркомовских» граммах на Великой Отечественной войне слышал от многих фронтовиков. Мнения были крайне противоположные…

– Сложно подходить к этому явлению в нашей истории с одной краской – белой или черной. Боевая жизнь на той войне, под бомбежкой или артобстрелом, в атаке или круговерти траншейной схватки, у абсолютного большинства фронтовиков была спрессована в часы, реже – сутки и уж совсем редко – в недели. Это какой же стресс! С учетом этого обстоятельства и тяжелых физических условий, регулярное потребление солдатами и офицерами умеренных количеств алкоголя считалось, с медицинской точки зрения, вполне разумным, а доза в сто граммов водки представлялась оптимальной. Известно, что даже у чуть нетрезвого человека вероятность получения при ранении травматического шока снижается на порядки. Водка согревала солдата в холодных окопах. К тому же, как это ни цинично звучит, наверху хорошо понимали, что трезвый человек не пойдет на зачастую бессмысленную смерть.

Впрочем, многие ветераны той войны считают, что водка спасла Красную Армию. От морозов, стрессов и от болезней. Вот рассказ Федора Ильченко, во время Сталинградской битвы старшего лейтенанта. Именно он лично арестовал немецкого фельдмаршала Паулюса: «Кормили нас, по фронтовым меркам, шикарно: один раз в сутки – горячий супчик. Правда, не всегда регулярно: от голодной злобы немецкая артиллерия громила наши полевые кухни, и повара добирались в окопы с термосами на спине. Но хлеб, по килограмму на брата, был всегда. И, конечно, водка. Без спиртного невозможно было победить… мороз. Фронтовые сто граммов стали дороже снарядов и спасали солдат от обморожения, так как многие ночи они проводили в чистом поле на голой земле…»

Совсем другое мнение у Дмитрия Вонлярского, который воевать начал в сорок первом под Москвой, а закончил в танковом марш-броске на Прагу в разведке батальона: «Все было: бои, ранения, награды. Мы и с горящего самолета выбрасывались, и на берег с моря высаживались, и языков брали, да не окопных офицеров, а штабных, которые с документами дело имеют… На фронте перед атакой иногда давали сто граммов, а у нас в батальоне было очень строго. Считаю, что в боевой обстановке алкоголь «для храбрости» недопустим. Если ты трус, то напейся не напейся – все равно им останешься. А если ты мужчина, то будешь им в любой обстановке…»

Режиссер Петр Тодоровский, широко известный по фильмам «Военно-полевой роман», «Анкор, еще анкор» и многим другим, не понаслышке знает то, о чем говорит с экрана. На войне он был командиром взвода. «Конечно, перед боем ходили и раздавали бойцам водочку. Для храбрости, как полагается. На передовой появлялся бак со спиртом, и кому – сто грамм, кому – сто пятьдесят. Те бойцы, кто постарше, не пили. А молодые… им помогало».

Да, я не раз слышал и читал о том, сколько бойцов и командиров погибло именно по «пьяному делу». Пьяные офицеры посылали в атаку на пулеметы своих солдат. Пьяные артиллеристы били по своим. Такое случалось на разных фронтах… Но скольких спасла водка, когда, чтобы провести операции, медики вместо наркоза солдату давали стакан-другой водки и тем самым спасали его жизнь! На фронте было такое правило: для раненых водки не жалеть. Их надо и продезинфицировать, и болевой шок снять, да и настроение после ранения поднять. Впрочем, эта тема нашла свое широкое отражение в фильмах и литературе, и наиболее, пожалуй, яркий пример – солдат Соколов, герой рассказа Михаила Шолохова «Судьба человека», который «после первой не закусывал».

– Насколько мне известно, Сталин лично вносил правку в «водочные» постановления?

– Это исторический факт. 20 июля главный снабженец СССР Анастас Микоян направил письмо на имя Сталина. В нем представлен проект решения Государственного комитета обороны № 562 «О введении водки на снабжение в действующей Красной Армии»: «Установить начиная с 1 сентября 1941 года выдачу 40-градусной водки в количестве 100 граммов в день на человека красноармейцам и начальствующему составу действующей армии». Сталин в проект Микояна внес правку. Например, после слов «составу» вписал «войск первой линии». Это означало, что тыловикам Верховный главнокомандующий приказывал не наливать. 1 сентября ждать не стали, армию начали снабжать водкой с 25 июля. С того дня в обязанности командующих фронтами входило обеспечить «строжайший порядок в выдаче водки, с тем чтобы она действительно выдавалась действующим частям, и строго соблюдать норму, не допуская злоупотреблений». Но избежать этого не удалось. На боевые линии обычно доставляли в бочках или во флягах спирт, и уже на месте он разбавлялся водой до концентрации водки. Эта обязанность возлагалась на ротных старшин, которые разливали «наркомовские» граммы по солдатским фляжкам и котелкам. Нередко такое «священное действо» происходило после жестокого боя, в сильно поредевшем подразделении, и тогда те, кто остались в живых, выпивали и порцию своих убитых товарищей. Еще излишки могли идти на обмен – на табак, еду, даже оружие. Это было нарушение, но это было и меньшее зло. То, что творили тыловики, было серьезнее. Как и положено дефициту, водка в немалом количестве оказывалась на черном рынке. И пока одни гибли в боях, другие – в тылу набивали мошну с проданной налево фронтовой водки.

– После 1941 года были еще «водочные» постановления?

– Разумеется. В мае 1942 года Микоян подготовил новое постановление ГКО: «1.Прекратить с 15 мая 1942 года массовую ежедневную выдачу водки личному составу действующей армии. 2. Сохранить выдачу водки только военнослужащим частей первой линии, имеющим успехи в боевых действиях против немецких захватчиков, увеличив норму до 200 граммов на человека в день». После правки текста красным сталинским карандашом второй пункт постановления стал таким: «Сохранить ежедневную выдачу водки в размере 100 граммов военнослужащим только тех частей первой линии, которые ведут наступательные операции». С микояновской щедростью в виде 200 граммов водки Сталин не согласился. Всем остальным военнослужащим разрешалось пить водку только десять раз в году, по государственным праздникам. Что любопытно, в список попали Всесоюзный день физкультурника (19 июля) и Всесоюзный день авиации (16 августа). В таком виде приказ действовал до 25 ноября 1942 года.

Черные времена продержались недолго. За послабление режима выступил все тот же Анастас Микоян. 12 ноября 1942 года ГКО установил либеральный порядок отпуска горячительного. По 100 граммов теперь пили все, кто был на передовой и вел боевые действия. Кроме того, норма распространялась на артиллерийские и минометные части, поддерживающие огнем пехоту. Не обошли на этот раз и тыловиков. Полковым и дивизионным резервам, стройбату, который работал «под огнем противника», и раненым (по разрешению врачей) разрешили наливать по 50 граммов в сутки. Закавказскому фронту решили вместо 100 граммов водки выдавать 200 граммов крепленого вина либо 300 столового. 23 ноября 1943 года, через три месяца после Курской битвы, переломившей ход войны в пользу СССР, Сталин, подтвердив ранее принятые нормы, добавил в лимитный перечень войска НКВД и железнодорожные войска…

Полностью постановление по алкоголю было отменено только после 9 мая 1945 года.

– Александр Викторович, согласитесь, что эта обязательная сотня граммов довольно условна?

– Да, в действительности водки на передовой можно было при желании выпить и больше, особенно при принадлежности к комсоставу. «Каждый день положены были сто граммов водки, – рассказывал бывший комбат Сергей Засухин, – но на самом деле выпадало больше. В пехоте ведь числится 800–1000 человек. Вечером, после боя, на 100–300 оставалось меньше. Потому наши интенданты имели всегда запас. И мы в батарее хранили НЗ в термосах. Водка сопровождала все 24 часа. Без нее невозможно было, особенно зимой. Бомбежки, артобстрелы, танковые атаки так на психику действовали, что водкой и спасались. И еще куревом».

Для выдачи фронтовых ста граммов списки составлялись накануне. А на следующий день после боя вместо ста граммов на душу приходилось… три литра. Выживал один из тридцати. Вот что рассказал артиллерист Николай Камышин: «Могу одно сказать: на войне пили много. С утра водку привозили, условно говоря, на 100 бойцов, а к вечеру их оставалось 80. И так едва ли не каждый день. В итоге вместо положенных ста граммов выпивали и по четыреста, и по пятьсот».

– «Водочный фактор» учитывал наш враг?

– Несомненно. На гитлеровских картах СССР значился как Wodka-Gau, что в примитивном переводе означает «район водки». Управлять этой зоной по завершении войны должен был трезвомыслящий гауляйтер, который использовал бы водку по назначению – как отраву для русского народа. Как вспоминают фронтовики, немцы, покидая оборонительные рубежи в каком-нибудь населенном пункте, оставляли там, например, нетронутую цистерну спирта на железнодорожных путях. А через пару часов отбивали этот пункт снова. У нас уже воевать было некому – все в стельку… Маршал Георгий Константинович Жуков отдал приказ расстреливать из танковых пушек цистерны со спиртом, оставленные отступающими немцами. Этот приказ был выпущен после того, как ослепла от спирта целая воинская часть. Немцы, по всей видимости, предполагали, что от спирта русские не откажутся даже под страхом смерти.

В нашем Национальном музее русской водки хранится аккордеон простого солдата Александра Борисова, участника битвы за Берлин. Инструмент был ему подарен 9 мая 1945 года товарищами по оружию. Солдат был человеком музыкальным, любил играть на разных инструментах. Взял аккордеон, присел на ступеньку и стал играть. Друзья тем временем, выкатив из подвала бочку с немецким спиртом, принялись разливать его по кружкам и флягам, предлагали и Борисову. Тот отказывался: вот освою инструмент и выпью. Он играл, друзья пили. К вечеру выпившие умерли – спирт был отравленный. Солдат Борисов остался жив.

– Но ведь и сами немцы пили на фронте?

– То, что немцы получали спиртное, – факт. Материальный уровень и снабжение у них было гораздо выше, и я бы сказал, качественнее нашего. Наши хлестали спирт, водку и все, что могли добыть. Противник получал вино, коньяк, шнапс. Немцы – народ аккуратный. В начале войны, когда им все казалось прогулкой, они устраивали перерывы на обед, цедили коньячок в окопах. Выкушав порцию, закрывали-закупоривали – «после допью!». Да чтоб у нас такое! Сто граммов не выпить перед атакой, а оставить на потом?! А если убьют! Да жалко – пропадет. И глотали всю порцию сразу.

В деревнях немецкие солдаты требовали самогон. Офицерам полагалось французское шампанское. Кстати, благодаря шампанскому было сорвано несколько крупных наступательных операций германской армии. Тыловики вермахта делали во Франции закупки шампанского перед началом боев на Восточном и Западном фронтах – отмечать военные успехи. Французские партизаны сообщали об этом английской разведке, что давало возможность наносить по соединениям германской армии, готовящимся к атаке, мощные превентивные удары.

– День Победы все фронтовики, по их воспоминаниям, встретили салютами из всех видов оружия, а еще обильной выпивкой…

– И День Победы, и, например, встреча на Эльбе русских и американских солдат отмечались грандиозными застольями, инициаторами которых были хлебосольные русские. Старший лейтенант Билл Шанк позднее так вспоминал о тех встречах с русскими: «Нас повели обедать в помещение, где была устроена столовая с длинным столом посередине! На столе были расставлены бутылки водки, перед каждым стоял наполовину наполненный стакан. Стоило сделать глоток, как один из одетых в голубые гимнастерки официантов протягивал руку из-за плеча, подливая еще водки. Не желая показать, что не в силах тягаться со своими русскими хозяевами, я незаметно выливал содержимое стакана в сапог. Официанты тут же заново наполняли его…». Что было потом? Потом было утро, пишет Билл Шанк, «голова у меня раскалывалась. Я вышел на скотный двор, где умывались солдаты. Окунуть лицо в воду было просто наслаждением. Для того чтобы пойти в столовую, потребовалось больше силы воли, чем на все вместе взятое за прошедшие три дня. Когда я увидел на столе бутылки с водкой, то понял, что мне пришел конец…».

Что же касается Дня Победы, то вот что рассказывал мне писатель Александр Зиновьев, который был на той войне и пил, по собственному признанию, по-настоящему: «Когда Германия капитулировала, в армии началось просто страшное, безудержное пьянство! Повальное. Наступила разрядка. Мы победили. Находились в эйфории. Ребята молодые гусарствовали дни и ночи. Жили припеваючи с великолепным снабжением. А на гражданке тем временем было голодно. Потом армию начали сокращать, народ распустился и «гудел», что называется, от души! Но наказывали не за пьянство как таковое, а за те проступки, которые люди совершали в пьяном состоянии». К слову, это дало основание отечественным наркологам связать пьянство в стране с последствиями Второй мировой войны: «Воевавшие привыкли пить на фронте, а потом просто отмечали победу в войне, и это празднование длилось очень долго, особенно на фоне выраженной нищеты и неустроенности».

– Александр Викторович, во время войны в Афганистане никаких «наркомовских» не выдавали, но это ведь не послужило преградой…

– Та война стоит особняком среди других: она велась на чужой территории, и смысла в ней большого не было. Противник был коварен и предельно жесток, на первых порах неизвестен. Живым солдатам и офицерам тяжело было видеть изувеченные, обезглавленные тела бывших сослуживцев, которые в превеликих муках встретили свой последний час. Поминали их…

Бывший «афганец»-десантник полковник Александр Савельев рассказывал так: «Пьянства как такового не было. Все-таки армия, дисциплина, война. Но пили. Да и поводов было предостаточно. В основном – это гибель товарищей. Война людей сближает, там отчетливо проявляется, кто есть кто. И вот когда твой боевой друг, с которым ты сегодня утром еще разговаривал и пошел на задание, уходит из жизни, то выть хочется, не поверишь… Здесь нервы были напряжены до предела.

После боя выпивали или когда в отпуск кто-нибудь уезжал. Авиаторам было легче – у них был авиационный спирт. Остальные пили водку, привезенную из Союза или приобретенную в местных магазинах – дуканах. Самогон тоже гнали. Было и такое».

Дополним этот рассказ воспоминаниями капитана запаса войск ВДВ Евгения Ганина: «С водкой в нашем полку не то чтобы плохо было, ее просто как бы и не было, у нас вроде как сухой закон был, но если кто хотел, то по принципу «свинья грязи найдет» всегда мог ее купить на кабульском базаре, к примеру. Афганцы свою виноградную самогонку называли «шароб». Идешь по базару, они тебя за рукава хватают и громким шепотом (у них же по исламским традициям алкоголь – ни-ни!): «Шурави, фотка, фотка, шароб!». Или еще: «Шурави, чарс!» А это у них замена алкоголю, что-то вроде гашиша, самокрутка такая. За «шароб» и «чарс» наши дембеля им доски тащили, колеса от машин, ящики снарядные – дерево там очень ценилось». Приторговывали в Афганистане и недобросовестные тыловики, зарабатывая огромные деньги. Если в СССР бутылка «Столичной» стоила 3 рубля 62 копейки, то в Кабуле ее продавали по 25 чеков за штуку, что «в переводе» означало 50 рублей.

– Война в Афганистане совпала с антиалкогольной кампанией Михаила Горбачева…

– То майское начинание 1985 года, безусловно, было благим, но ведь как легко у нас любую здравую идею доводят до абсурда! При тогдашнем министре обороны Дмитрии Язове во всех округах и гарнизонах развернулась охота на пьяниц. Политотделы и кадровые органы деятельно составляли списки алкоголиков и просто людей пьющих, это были первые кандидаты на увольнение. Забавно, что у иных новоявленных «инквизиторов» руки при этом тоже тряслись с перепоя. Категорически запрещалось поддерживать старую офицерскую традицию обмывания званий, наград, ухода в отпуск и прочих событий; уличенных в нарушении запрета заносили во все те же черные списки. Снова, как и в сталинские годы, расцвело доносительство; стучали теперь не особистам, а политработникам. По войскам пошла гулять злая шутка: «Лучший нарколог не Чазов (министр здравоохранения), а Язов». Крепкие напитки выдавались по талонам (две бутылки в месяц на человека), но во многих гарнизонах командование по собственному почину офицеров их лишало, заявляя в исполкомах: нам талонов не надо, у нас все непьющие. В войсках снова стал популярен самогон.

В годы сухого закона нависла угроза и над флотской чаркой, положенной морякам-подводникам в походе. Даже ее решили упразднить поборники трезвого образа жизни! Инициативу проявил главный военный прокурор, написавший министру обороны СССР: «В то время, как советский народ по призыву коммунистической партии ведет непримиримую борьбу с пьянством и алкоголизмом, на ВМФ процветает постыдная раздача спиртных напитков. Тем самым происходит узаконенное нормами снабжения спаивание молодежи…».

Надо сказать, что вино было всегда на довольствии у русского флота, начиная с Петра I. Подводный флот был создан в 1906 году указом последнего русского императора Николая II. С первых же дней существования подводного флота тут получали винный рацион. В рацион советских подводников вино включили в 1939 году. Выдавали его тем, кто шел в плавание. Так продолжалось до 1985 года. Рассказывает подводник вице-адмирал Анатолий Шевченко, герой первых походов под лед Арктики: «Жизнь показала, что на подводной лодке без вина не выжить – в прочном корпусе особо не набегаешься, от гиподинамии страдали многие, маялись в гальюне из-за проблем с желудочно-кишечным трактом, а вино помогало пищеварению, всякую дрянь из организма выводило». Несмотря на возражения моряков и протесты врачей, с 1986-го стали повсеместно на лодках заменять вино фруктовыми соками. Принялись даже в спешке создавать безалкогольное вино, но, к счастью, антиалкогольная кампания провалилась, и вино осталось на лодках.

– Знаю по своим многочисленным командировкам в горячие точки: со спиртным не было проблем ни в Нагорном Карабахе, ни в Южной Осетии, ни в Чечне…

– Согласен. Сошлюсь на книгу «Вино в жизни и жизнь в вине» известного русского нарколога Владимира Нужного: «Достать водку, коньяк или коньячный спирт в Чечне было проще, чем купить почтовую марку. И это несмотря на то, что открыто ничего, кроме пива, не продавалось. Зато из-под полы на улице или базаре выпивку можно было приобрести и днем и ночью. В большом ходу были разнообразные алкогольные суррогаты, употребление которых лишало боеспособности в лучшем случае на несколько дней. Поэтому водку старались привозить из Моздока или Владикавказа, где она была более надежного качества…»

Когда вокруг – неразбериха в командах, бессмысленная гибель людей, предательство своих же, ненависть местного населения – как тут не выпить! Например, при выполнении боевого задания офицеры имели при себе фляги с водкой или со спиртом. Для чего? Произошел бой, 18-летний мальчишка попал в ситуацию, когда ему пришлось впервые убить человека. Это стресс, шок, особенно для новичка. Чтобы привести его в чувство, давали хлебнуть спирта.

– Сегодня в армии нет никаких «наркомовских», но то и дело прорываются сообщения о пьяных расстрелах и драках, других ЧП…

– Как точно подметил один из генералов, у пьющего народа не может быть непьющей армии. Это глобальная проблема, и ее надо решать обществу в целом. Например, не просто пропагандировать спорт и здоровый образ жизнь, а строить спорткомплексы с бесплатным посещением. Нужно перенимать западный опыт по наступлению на алкоголь со всех сторон. И тогда появится надежда, что последуют положительные сдвиги в стране, да и обстановка в армии станет чище.

Владимир ГОНДУСОВ
Фото Владимира НИКОЛАЙЧУКА
и из архива музея

www.bratishka.ru
psm 07/12/14 #84 22/08/17