Хиджаб, паранджа, чадра: в чем разница и зачем нужны?

Что к лицу мусульманке

Ислам предписывает женщинам скрывать тело, кроме лица и кистей рук. В различных регионах и историко-культурных традициях функцию идеологически выверенного наряда — хиджаба — выполняют химар, никаб, чадра и их вариации.

Хиджаб переводится с арабского как "покрывало" или "завеса". Так обозначают любую женскую одежду, отвечающую требованиям шариата, а в западных обществах — традиционный исламский женский головной платок.

Абайя — длинное традиционное арабское платье свободного кроя, не предусматривающее пояса. Предназначено для ношения в общественных местах. В некоторых арабских странах обязательная одежда мусульманок.

Химар — головная накидка, фасон, длина и способ ношения которой могут варьироваться. Химар в виде головного платка распространен на Ближнем Востоке, в Турции, среди европейских мусульманок и является наиболее мягкой формой хиджаба.

Чадра — легкое покрывало белого, синего или черного цвета, которое закрывает все тело, включая голову. Верхняя его часть может иметь дополнительный кусок легкой ткани, закрывающий лицо. Является традиционным иранским вариантом исламской женской одежды.

Никаб (от арабского "маска") — головной убор, скрывающий волосы и лицо женщины, оставляя лишь прорезь для глаз. Как правило, черного цвета. Иногда к нему крепится подобие вуали. Как и в случае с хиджабом, существует большое число вариантов форм никаба и его сочетаний с другими предметами исламского женского костюма. Распространен в странах Персидского залива, Йемене, на юге Пакистана.

Бурка — покрывало, закрывающее тело с головой, с затянутой сеткой прорезью для глаз. Фактически обязательна для женщин на большей территории Афганистана и северо-запада Пакистана. Обычно она голубого цвета и сшита из дешевого синтетического материала.

Паранджа представляет собой длинный халат с ложными рукавами. Она скрывает все тело, оставляя прорезь для глаз, покрытую прямоугольной плотной сеткой чачваном. Название происходит от персидского термина "фараджи", который первоначально означал широкую верхнюю одежду. Наибольшее распространение традиция ношения паранджи получила в конце XIX — начале XX века в Средней Азии.

Аль-амира — современная версия химара. Состоит из двух компонентов: хлопчатобумажной шапочки, поверх которой затем повязывается головной шарф. Иногда вместо шарфа в комплекте с такой шапочкой идет "труба" из такой же ткани.

Шейла — длинный прямоугольный шарф, оборачиваемый вокруг головы. Концы спрятаны или лежат вдоль плеч. Один из наиболее свободных вариантов химара. Распространен в странах Персидского залива.

Буркини — купальный костюм, отвечающий требованиям шариата. По крою близок к пижаме, закрывает все тело, кроме стоп, ладоней и лица. Имеет плотно сидящий на голове капюшон. Существуют варианты для занятий другими видами спорта.

Вадим Зайцев ("Коммерсант", http://www.kommersant.ru/doc/1366894, 2011).

* * *

Изначальный смысл сокрытия женского тела, а часто и лица – защита женщины, а не её унижение. Замужние женщины закрывали себя от чужих и дурного глаза, выходя на улицу в городах. В парандже женщина чувствовала себя защищенной.

В Судане и Саудовской Аравии полагается надевать и хиджаб, и никаб, какого бы вероисповедания вы ни были, причем за нарушение правил можно и в тюрьму угодить. В Иране хиджаб обязателен, хотя лицо в принципе можно оставлять открытым. Граждане Объединенных Арабских Эмиратов тоже соблюдают все нормы ислама, но за последние годы там уже почти привыкли к виду туристок в откровенных нарядах.

А есть страны, где, наоборот,запрещено надевать хиджаб, например, сотрудницам государственных учреждений, школьницам и студенткам вузов. Именно так дело обстоит в современной Турции, хотя местные сторонницы исламской моды не сдаются и постоянно отстаивают свое право носить хиджаб.

 http://fashiony.ru/

* * *

История возникновения паранджи.

"О, Пророк! скажи своим женам, дочерям и женам верующих, пусть они сближают на себе свои покрывала. Это лучше, чем их узнают; и не испытают они оскорбления" (Коран, сура 33).

Среди великого множества и разнообразия женской одежды, существующей у разных народов, большой интерес вызывают головные женские накидки азиатских народов. Особенно привлекательной в плане изучения является паранджа, которая в нашей стране стала неким символом головных накидок вообще. В средствах массовой информации паранджой называют любую головную накидку, закрывающую лицо женщины в исламских странах. Большинству людей мало что скажут названия головных накидок, таких как хиджаб или абайя, но если сказать им, что это накидки закрывающие лицо женщины,то, скорее всего, можно услышать: "А, паранджа…".

Вопрос о происхождении и времени появления различных видов головных накидок не раз привлекал внимание советских этнографов. Исследования по истории паранджи, расцвет которой пришелся на конец XIX начало XX века у народов Средней Азии, на начальном этапе были затруднены: борьба с басмачами и экономический кризис не способствовали исследованию среднеазиатского костюма. В 20-30 годы XX столетия, когда советская власть в Средней Азии повела борьбу с так называемыми "пережитками ислама", паранджа практически вышла из употребления. Все силы были брошены на борьбу с ней, она была символом угнетенной женщины Востока. Стране нужен был хлопок и Советская власть вынуждала идти на хлопковые поля женщин, чьи мужья погибли в борьбе против насаждаемой идеологии. Считалось, что "хлопок - это ключ к победе над паранджой" и "хлопок потянет в поле затворных узбечек". Из ставшей ненужной паранджи шили одежду детям или использовали ее в других бытовых целях.

С течением времени паранджа восстановила свои церемониальные функции: ее стали надевать невесты во время свадеб и при перевозке новобрачной в дом мужа.

Возможно, паранджа навсегда осталась бы страницей прошлого, если бы не отделение среднеазиатских республик, и возврат их к нормам ислама, это послужило причиной возвращения к жизни женских головных накидок и, в частности, паранджи, не только как обрядовой одежды, но и по своему прямому назначению: скрывать лицо и фигуру женщины при выходе из дома. В связи с этим, получить ответы на вопросы что такое паранджа, откуда и когда она появилась, представляется достаточно интересным.

Современной литературы о парандже очень немного. Наиболее обстоятельные работы по этой теме были изданы или перепечатаны в 70-х годах XX века. Статьи о парандже в журналах более позднего времени часто основываются на этих работах. Иллюстративного материала совсем мало, по большей части в разных изданиях используют иллюстрации из одного и того же альбома.

Подавляющее число людей в нашей стране знакомо с паранджой по фильму В.Мотыля "Белое солнце пустыни", поэтому если спросить: "Знаете ли вы, что такое паранджа?", почти все ответят утвердительно. Но если задать вопрос: "Что она из себя представляет?", правильно ответят лишь единицы. Это еще один повод, чтобы поближе познакомиться с таким экзотичным для нас видом одежды.

ЖЕНСКИЕ ГОЛОВНЫЕ НАКИДКИ.

Широко распространенные в мусульманских странах женские покрывала, накидываемые на голову и скрывающие всю фигуру, превратились в специфический вид женской выходной одежды. Головные накидки были двоякого происхождения: одни развились из большого платка (плата), например, чадра персиянок и накидка белуджек, и, вероятнее всего, афганская паранджа, другие происходят из халата, накинутого воротником на голову. Этот вид головных накидок распространен у народов Средней Азии, за исключением белуджей (народа, живущего в Пакистане, Иране, Афганистане, Туркмении и проповедующего ислам).

То, что среднеазиатская паранджа сильно отличается от женских головных накидок в соседних странах не удивительно, так как этот вид одежды складывался у разных народов на различной основе.

Персидская чадра (чадир, чодар) состояла из большого платка или двух платков. Но так как эта конструкция не обеспечивала полного сокрытия фигуры женщины, чадра дополнялась специальными уличными шароварами, которые не носили дома.

Афганская паранджа - чатри, скорее всего, образовалась из платка, раскроенного в виде полукруга. Она состоит из круглой, плотнооблегающей голову шапочки, к которой в сборку пришит этот своеобразный плащ или плат, достаточно большой, чтобы окутать женщину с головы до ног. Чатри дополняется уличными шароварами, в которые заправляется платье. Обе эти формы уличной одежды, персидская и афганская, несмотря на значительно отличающийся внешний вид, имеют много общего в принципе конструкции.

Уличная одежда народов Средней Азии, в том числе таджиков и узбеков - жителей равнин, районов древнего орошаемого земледелия, где развивалась оседлая, в частности городская культура, и где особое развитие получило затворничество женщин, - сильно отличается от головных накидок женщин Передней Азии.

Разница коренится в самих истоках этой одежды: в отличие от персидской чадры среднеазиатская паранджа образовалась не из платка, а из наплечной распашной одежды, которую стали носить воротом на голове.

Халат, накидываемый на голову, имел в Средней Азии много вариантов и представлял собой разные ступени превращения его в особый вид одежды - начиная от халата, который носили то на голове, то как обычную наплечную одежду в рукава, и кончая паранджой и туркменскими накидками (пуренджек и чырпы), служившими только накидками. Если накидываемый на голову халат в рукава не надевался, он в большей или меньшей степени деформировался: изменялись главным образом рукава, которые откидывались назад. В одних вариантах они удлинялись и сужались, в других - просто скреплялись за спиной.Самым развитым видом таких накидок была узбекско-таджикская паранджа, а также туркменский пуренджек, в то время как головные накидки у некоторых других групп почти не отличались от халатов, надевавшихся в рукава. Как бы сильно не был изменен покрой накидок, происходящих из халатов, без труда можно узнать в них распашную туникообразную одежду, со всеми особенностями ее покроя: длинные и узкие рукава паранджи так же сшиты из поперечных кусков ткани; так же, как на обычном халате, сделан воротник; карманы, имеющиеся на некоторых вариантах паранджи (Ташкент, Ферганская долина), такого же устройства, как и на халатах, - они вертикальные, сделаны в шве. Но в силу их превращения в декоративную деталь карманы стали отделывать более пышно, а отверстия карманов либо исчезли совсем, либо стали сквозными и использовались для продевания рук.

Из халата произошли различные головные накидки полукочевых узбеков и многих групп таджиков, называемые джеляк (в Шахризябсе, в узбекских сельских районах Самаркандской обл.), джегде (узбеки Хорезма), курта (узбеки-карлуки, туркмены) или пешво (узбеки Южного Узбекистана).

Из женских среднеазиатских головных накидок можно выделить следующие:

1. Паранджа - это наиболее законченная форма головной накидки. Была особенно распространена в Узбекистане и Таджикистане. Являясь типично городской одеждой, она никогда не была характерна для повседневного костюма женщин из горных кишлаков и встречалась преимущественно в городах и изредка в самых крупных кишлаках.

2. Халаты - саргирак, желакбош, халатча,- которые совмещают функцию наплечной одежды с головной накидкой. Иногда используемые в качестве накидок халаты делали несколько укороченными.

3. Накидки-халаты (яктак, джеляк, фарисар), которые сильно видоизменены: сужены и укорочены, с узкими и короткими рукавами, скрепленными на спине тесьмой. Они специально приспособлены к роли головной накидки.

4. Накидки из белого материала без рукавов, имеющие форму полукруга - саркашак. Появились в последние годы перед установлением Советской власти. 

5. Большие белые, реже черные, фабричные платки, используемые вместо накидки.

Головные накидки без рукавов явились дальнейшим развитием накидок типа паранджи, рукава которой уже являлись чисто декоративной деталью.

Предыдущим этапом в истории накидок сформировавшихся на основе наплечной одежды, было накидывание на голову женщинами при выходе из дома обычного халата - своего собственного, мужа или сына. Во многих местах, и в таком крупном городском центре, как Ташкент, во второй половине XIX века носили на голове мунисак (разновидность женского халата), употреблявшийся и как обычная одежда. Только к концу XIX века паранджа получила широкое распространение. Только к этому времени или немного раньше паранджа стала особым видом общеобязательной женской выходной одежды. Были выработаны все ее своеобразные, строго определяемые в каждом районе традицией черты.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПАРАНДЖИ.

Точную дату появления накидок, в том числе и паранджи, в повседневном костюме назвать невозможно. Это был длительный процесс с разными сроками не только у разных народов, но и в разных местностях.

Термин "Фараджи", или в узбекском произношении "параджи" (русское "паранджа"), арабского происхождения, в переводе с персидского означает платье. "Фараджи" означает мужскую широкую верхнюю одежду, преимущественно с длинными рукавами, а у константинопольских турок - и женскую одежду, надеваемую при выходе из дома. Упоминания об одежде в виде халата, закрывающего фигуру до пяти имеющего широкие длинные рукава, а также украшенного вышивкой и даже драгоценными камнями, имеются в источниках еще IX века. Фараджи возник в Египте, откуда распространился в другие восточные страны. В Средней Азии при Шейбанидах (XVI в.) фараджи-халат был одеждой ученых. В Индии и Средней Азии при Бабуре и Тимуридах фараджи был верхней одеждой ученых, государственных чиновников и духовенства. Однако не исключено, что на арабское происхождение слова "паранджа" указывает лишь то, что традиция ношения покрывала на лице стала строго соблюдаться с приходом арабов в Среднюю Азию в VIII веке. Более древние головные уборы, кроме религиозного значения, имели цель защитить голову и плечи от палящего солнца.

Известный таджикский писатель средневековья Зайнаддин Махмуд Васифи (1485-1551) в своих мемуарах "Удивительные события" упоминает фараджи, как халат мужчин, так и женщин. В XVI-XVIII веках жительницы Стамбула стали носить подобную одежду, которая в турецком произношении называлась фередже. Она тоже была частью верхней одежды, но вместо чачвана - сетки, закрывающей лицо - турчанки надевали платок или белую вуаль, которая хоть и закрывала лицо, но оставляла щель для глаз. Зимой фередже внакидку носили и дервиши.

В XVI веке термин "фараджи" упоминается в письменных источниках в значении "халат", в его срецифическом, парадном, выходном варианте. А первое письменное упоминание об обычае при выходе из дома накидывать на голову халат относится к XVIII веку и принадлежит поручику И.Гладышеву и геодезисту Д.В.Муравьеву, совершившим в 1740-1741 годах поездку из Орска в Хиву и обратно. Они сообщили, что узбечки дельты Аму-Дарьи, выходя из дома, наголову накидывали чапен (халат). В своих записках русский офицер Ф.Ефремов, побывавший во второй половине XVIII века в Бухаре и Хиве, пишет: "Женщины сверх платья надевают фараджи, то есть женский халат, у коего с головы до пят рукава весьма узкие, вместе сшитые и пущенные назад, длиною ниже икор... На лицо надевают волосяные сетки, оные называются чашман". Другое описание оставил Филипп Назаров, бывший в Ташкенте в 1813-1814 годах. По его словам, те женщины, которых он видел на базаре, были "под покрывалом". Они "накидывают на себя халаты… а на лицо опускают волосяную сетку, которая пришивается к халату".

В современное время термин "фараджи" по всей Средней Азии употребляется в искаженной форме (фаранджи, паранджи), лишь у припамирских таджиков (в Хуфе и Шунгане), он сохранил свою первоначальную форму, но обозначает там не вид одежды, а способ ношения ее мужчинами внакидку.

Таким образом, паранджа среднеазиатских женщин происходит от древней фараджи - нарядного халата, надевавшегося как накидка. Эта одежда трансформировалась в феодальную эпоху, видоизменяясь в соответствии с новыми вкусами, но все же сохраняя древнюю основу. Уже в XVI веке длинные и неудобные рукава стали декоративной деталью, а в XVIII веке окончательно утратили свое практическое назначение. Во времена позднего феодализма назначение паранджи изменилось: она стала скрывать женщину от посторонних взглядов в соответствии с нормами ислама.

То, что женщина набрасывала на голову мужской халат, связано с тем, что специфической верхней одежды для женщин не было. Первоначально халаты кроились одинаково как для мужчин, так и для женщин. Объяснить это явление только мусульманским законом затворничества было бы не верно. Традиция была порождена исконным разделением труда между полами: на женщинах лежали работы в основном в доме и во дворе, тогда как мужчины работали вне дома. Существует еще одна точка зрения, согласно которой одинаковая одежда для мужчин и женщин присуща кочевым народам вообще. С нательной одеждой ситуация была такой же. Разница состояла только в том, что после рождения ребенка ворот рубахи женщины приспосабливали для кормления грудью. Однако в XII веке в ряде районов (Ферганской долине, Киргизии, Восточном Туркестане) разделение на мужскую и женскую одежду уже существовало. В письменном источнике "Хидае", составленном жителем города Маргелан Бурханеддином Али Маргеани, регламентируются правила поведения мусульман, и дается указание на то, как должны одеваться гермафродиты, в которых преобладают признаки того или иного пола: "Если он мужчина, то ношение платья со швом для него непристойно, если он женщина... ему следует носить платье со швом, как женщина".

О том, что даже в середине XIX века паранджа еще не стала массовой одеждой, обязательной для всех женщин, свидетельствуют сообщения, записанные в 20-30-х годах XX века. По этим сообщениям, паранджа получила распространение только во второй половине XIX века, особенно после присоединения Средней Азии к России, - до этого при выходе из дома женщины набрасывали на голову мунисаки.

Почему плечевая одежда стала головной накидкой. Разобраться в этом помогают свадебные обряды и обычаи, регламентирующие поведение молодой жены в доме мужа в первые годы замужества. Известно, что во время свадьбы у среднеазиатских народов на невесту, а затем, в период до появления ребенка, на молодую, набрасывали халат или другого рода покрывало, закрывающее лицо. Это практиковалось и у народов, не знавших обычая закрывать лицо и не имевших специальных головных халатообразных накидок в повседневной одежде - казахов и киргизов. По обычаю, закрывать невесту полагалось при совершении обряда мусульманского бракосочетания - никоха, и особенно при переезде ее в дом мужа, то есть в те моменты, которые по представлениям народа, очень ответственны в жизни создаваемой семьи. Делать это считалось необходимым для ограждения новобрачной от воздействия вредоносных сил. У киргизов с этой целью по пути в дом мужа на новобрачную надевали свадебный головной убор шокуло и закрывали лицо покрывалом буркончек. У памирских киргизов покрывало называлось чумкот, аголовной убор - калак. У казахов свадебный головной убор носил название саукеле, а специальное покрывало для лица - желек. У казахов был и специальный свадебный халат, который на юге и востоке Казахстана набрасывали невесте на голову, в других местностях - на плечи, затем он входил в комплект одежды молодой жены.

Обычай закрывать лицо во время свадьбы известен у джемшидов и хазар. У горных таджиков существовали специальные свадебные лицевые занавески, орнаментальные мотивы вышивки которых имели магико-охранное значение. Накидки в виде платка и обычай закрывать ими в дни свадьбы лицо есть и у народов Поволжья - башкир, чувашей, марийцев. У разных народов лицо невесты скрывают за различными покрывалами, шалью, шелковым платком, фатой, большим платком в роспуск, полотенцем, шерстяным платком до пояса, белым покрывалом и т.д. Есть примеры закрывания и лица жениха (у туарегов), с целью оградить его от возможных действий вредоносных сил разного порядка, грозящих молодым со стороны окружающего мира.

Объектами религиозно-магического внимания были также рот, нос, уши, через которые может входить и выходить неведомая сила. Отсюда обычайзакрывать рот и частично нос. В Средней Азии для этого предназначался яшмак. Специальные занавесочки, прикрывающие рот, встречаются у персонажей настенной живописи Афрасиаба (VII век н.э.), а обычай закрывать лицо кисеей известен в Средней Азии со времен правления Тимура (начало XV века). 

ПАРАНДЖА.

Паранджа была распространена не у всех народов и этнических групп Средней Азии. У казахов, киргизов, туркмен, каракалпаков и горных, в том числе припамирских, таджиков обычая затворничества женщин, а, следовательно, и специальной одежды для закрывания лица женщины не было. Кроме того, этот обычай в полном объеме существовал лишь в городах и близко связанных с ними селениях. В отдаленных сельских районах и утех групп, которые соблюдали обычай затворничества, оно было более формальным. То есть паранджа получила распространение в наиболее исламизированных областях - в городах и земледельческих районах. В сельской местности паранджу имели лишь женщины из зажиточных семей и пользовались ей в исключительных случаях.Женщины, выходя из дома, просто набрасывали на голову какой-нибудь халат.

Женщины же из кочевых племен предпочитали более практичные головные уборы. В ряде областей женщины обвязывали голову тканью или платками, концы которых спускались на шею и спину, защищая от солнца и ветра, а при необходимости ими можно было закрыть часть лица. Эти головные уборы по-разному назывались у мусульман, но традиционно - чалма или тюрбан.

Паранджа представляет собой очень длинный и широкий халат с узкими, во всю его длину ложными рукавами сочвок, откинутыми на спину и скрепленными тесемочками. Этот халат накидывается на голову поверх платка или тюбетейки - в зависимости от возраста. Лицо женщины прикрывает разной длины прямоугольная сетка из черного конского волоса - чашмбанд (по-таджикски - лицевая занавеска), иличачван, чашман, чиммет, как ее называют в разных местностях. Чачван достаточно плотен, чтобы женщина могла скрыть лицо, но в то же время он позволяет ей видеть окружающий мир. Паранджу набрасывают поверх чачвана, верхние концы которого скрепляются, образуя колпачок, и в таком виде он надевается на головной убор. Очень часто в разговорах можно услышать, что мусульманские женщины закрывают лицо паранджой - это не совсем точно. Паранджа скрывает фигуру женщины, а чачван (чашмбанд) - лицо. Ошибочность этого выражения проистекает из-за того, что люди, незнакомые с тонкостями среднеазиатского костюма, воспринимают паранджу и чачван как единое целое, а иногда и вовсе подразумевая под паранджой только сетку, закрывающую лицо - чачван.

На первый взгляд, паранджа производит весьма своеобразное впечатление, кажется совершено непохожей на все прочие виды среднеазиатской одежды. Однако детальный анализ ее покроя заставляет убедиться, что он в сущности тот же, что и покрой обычного халата: прямой кусок ткани образует перед и спинку, к нему пришивают на линии плеч рукава, под ними - боковины. Рукава, так же как на всех видах среднеазиатской туникообразной одежды, состоят из сшитых по кромке поперечных кусков ткани. Так как они не использовались при ношении, а закидывались за спину, то их делали очень длинными и узкими.

Ненужная в парандже ластовица, которая предохраняла от разрывов места сшивки рукавов и боковин при использовании рукавов по прямому назначению, на парандже отсутствовала. Это единственный элемент кроя, которого здесь не было. Воротник на парандже являлся обязательной принадлежностью, он имел тот же покрой, что и на халате. Также обязательна была и подкладка, которая внизу, на полах и подоле, переходила в нарядные, из пестрой ткани подполки.

Связь паранджи с мужским, а не с женским халатом раскрывается через многие особенности ее покроя и оформления. Об этом говорит не только наличие у паранджи воротника, но и обшивание ее бортов тесьмой (женский халат окаймлялся только черным кантом). Маленький кусочек тесьмы пришивался под рукавами мужского халата и паранджи, что говорило об имевшемся здесь когда-то отверстии, так как тесьмой обшивали края, чтобы предохранить их от разрывов. На мужских халатах через такие отверстия мужчины вытаскивали руки, чтобы совершить омовение перед пятикратной молитвой, если совершать ее приходилось вне дома. На женских халатах этого кусочка тесьмы не было: вне дома им не приходилось совершать молитву. Это делали только женщины из состоятельных семей, достигшие пожилого возраста и более свободные от домашних работ, которые по обычаю перекладывались на невесток. 

Рукава паранджи закидывали за спину. В обиходе их называли не рукавами, а хвостом паранджи. Для того чтобы эти рукава лежали хорошо, их простегивали несколько раз вдоль, а внизу, на расстоянии 15-20 см. от концов рукавов, скрепляли вместе. На месте скрепления нашивали украшения, которые в начале XX века представляли собой две полоски белого или черного галуна, реже зеленого или фиолетового бархата, обшитые по краям черной или белой шелковой бахромой с металлическими блестками на концах скрученных вдвое нитей, образующих эту бахрому. Иногда место блесток занимали бисеринки. Нередко украшения представляли собой розетки, шитые золотом, или куски парчи, вырезанной в узор. На старушечьих паранджах рукава скреплялись двумя кусками тесьмы, пришитыми наискось, концами вниз. Такие тесемочки употреблялись в годы их молодости, то есть в конце XIX века.

Аналогичные украшения прикреплялись и к полам, на уровне подбородка, где имелась застежкаили завязка, придерживавшая паранджу на голове. Под подбородком паранджа застегивалась на пуговицу и петлю. Пуговицы были или перламутровые - русского фабричного производства, - или серебряные, изготовленные местными ювелирами; они имели шарообразную форму и были полыми. Пуговицы появились лишь в начале XX века, а до этого употреблялись завязки, называвшиеся также, как и завязки на мужских халатах, - камарча. 

Богатые паранджи имели иногда еще одно украшение: по всему вороту нашивались плоские серебряные бляхи. Борта и подол паранджи обшивали тесьмой типа шерози; реже употреблялась тканая тесьма и еще реже - вышитая крестом (ироки). В отличие от паранджи ташкентской и ферганской, самаркандская не имела декоративных карманов, обшитых тесьмой с кистями на концах. Узоры были различны, но для всех употреблялось одно название - "след серны".

Интересен тот факт, что даже там, где ношение паранджи являлось обязательным, этот вид одежды не шили дома в отличие от всех прочих частей костюма. Шитьем паранджей занимались специалистки-профессионалки, работавшие как по заказу торговцев, так и для частных заказчиков. Часто этим промыслом были заняты все женщины семьи - мать, дочери, снохи. Труд этот неплохо оплачивался, и, кроме этого, заказчица подносила мастерице подарки. Чтобы хорошо сшить паранджу и вышить ее ручной гладью, требовалось не менее двух месяцев. На базар шили менее тщательно, вышивка была нередко машинная, что могло быть сделано за несколько дней. Учитывая сложность работы, заказчицы приходили к мастерице с подарками, приносили лепешки,сладости, сухие фрукты, отрез ткани на платье или хотя бы платок из кисеи. Пока шили паранджу, заказчица приходила еще не один раз с небольшими подношениями.Необходимые для паранджи тесьму и кисти, заказчицы приносили мастерице готовыми, купив на базаре. Если паранджу заказывали к свадьбе дочери, то обязательно приглашали мастерицу на свадьбу в знак благодарности и, помимо угощения, дарили на платье недорогую ткань.

Паранджу не приходилось заказывать слишком часто. Первую паранджу шили девочке к 9 годам, затем одну-две при выдаче замуж. В очень богатых семьях давали в приданое до четырех паранджей из дорогих материй: бенареса, парчи, бархата. За всю жизнь женщина изнашивала две-три паранджи.

С развитием торговли паранджу стали шить из привозных тканей. В Фергане и Ташкенте, например, молодые женщины носили паранджу из цветного плюша или бархата, а также шелковых материй, расшитых белыми нитками. Иногда паранджу изготовляли даже из красной или красно-белой полосатой ткани, а вместо тяжелого чачвана использовали легкую белую ткань.

С 70-х годов XIX века для паранджи использовали кустарную полушелковую ткань пари-паша в узенькую полоску синего,черного и серовато-белого цветов, в основу которой входили в равных пропорциях белые шелковые нити и синяя бумага. Молодые женщины из состоятельных семей употребляли полушелковую ткань бенарес серебристо-серого цвета с муаром, носившую за свой красивый серебристый отлив название "кованная серебром" или"египетская". Ее ткали из пряжи тех же цветов, но белого шелка вводили в основу в два-три раза больше, чем синей бумаги, которая образовывала тончайшие полоскипо белому фону. С конца XIX столетия появились паранджи из местного, кустарного и привозного фабричного шелка, парчи и атласа с тканым китайским рисунком,который ввозился из Кашгара. В начале XX века паранджи стали шить из бархата фиолетового, зеленого, желтого цвета .Вплоть до XX века паранджи были без всяких украшений, таких как кисточки, цветная тесьма и вышивка. Паранджу шили всегда вручную. Даже когда появиласьшвейная машинка, ею обрабатывали лишь ворот, делая 8-10 рядов декоративный кант. 

После революции паранджа постепенно вышла из употребления. Только иногда в день свадьбы невесту везли в дом жениха под паранджой и на другой день в парандже выводили на поклон к родным жениха. Через несколько дней после свадьбы, когда родители новобрачной устраивали угощение, приглашая дочь сее новой родней, молодая шла туда иногда в парандже. После этого паранджу прятали в сундук до самой смерти ее обладательницы (в начале XX века паранджой стали заменять один из мурсаков (вид женского халата без воротника) для покрывания носилок с телом умершей). Когда паранджу приносили с кладбища, ее вешали в доме на деревянный гвоздь вместе с другой одеждой покойной. При жизни не принято было вешать паранджу, так как считалось, что это может навлечь смерть.

В парандже и чачване не входили в дом ни хозяева, ни гости. Нельзя было больше оскорбить хозяев дома, чем войти к ним в жилище не сняв паранджи, что означало бы пожелание смерти. Только обмывальщицы покойников входили в дом не сняв паранджи и ни с кем не здороваясь, в парандже шли туда, где лежал покойник. Обычно женщины войдя во двор, снимали чачван и ожидали выхода хозяйки, которой полагалось снять с пришедшей паранджу. Если бы хозяйка этого не сделала, то это означало бы неуважение и вызвало бы большую обиду. Но на поминках пришедшие обязаны были сами снять с себя паранджу и, не дожидаясь хозяев, куда-нибудь ее положить.

Основным назначением паранджи являлось сокрытие женщины от посторонних глаз, но она также выполняла другую функцию - это ограждение женщины от всего "нечистого", запретного, "дурного" глаза. Этим можно объяснить отношение самих женщин к парандже. Приходя домой, мусульманка бросала ее куда-нибудь в угол или затыкала ее за перекладину в передней. То есть, паранджа считалась чем-то таким, что может принести неприятности. Подобное суеверное отношение было связано также с тем, что чачван был черного цвета, а черный цвет, в соответствии с народными поверьями, приносит несчастье. В этой связи, когда после свершения брачного обряда невесту везли в дом жениха, ее лицо вместо чачвана накрывали легкой белой тканью, цвет которой призван притягивать счастье.

Ношение, надевание и снимание паранджи регулировалось обычаем, этикетом и суевериями, знание которых прививалось с детства. Выходя из дома, паранджу вместе с чачваном выносили на вытянутых руках и набрасывали на голову во дворе, и только лишь у ворот опускали на лицо чачван. Считалось, что если надеть паранджу дома, это может навлечь на его обитателей неприятности. Этикет также требовал, чтобы гостья, едва войдя во двор, откидывала чачван, но снимала паранджу с гостьи сама хозяйка дома. Точно так же при уходе гостьи из дома хозяйка или ее дочь набрасывали паранджу на голову уходившей женщины.

Несмотря на то, что паранджа была уличной одеждой, и к тому же ее носили на голове, прикрывая лицо, бережно относились только к новым паранджам из дорогой материи, которые имели немногие. Даже женщины, привыкшие красиво одеваться, не считали для себя обязательным иметь хорошую паранджу.Нередко на паранджах можно было видеть заплаты, иногда из другой ткани. Зайдя на минутку в чужой дом, и не желая затруднять хозяйку приготовлением места для сидения, гостья присаживалась на свою паранджу, свернутую клубком и брошенную на землю.

По-видимому, причиной столь небрежного отношения к парандже являлось то, что она делала женщину неотличимой от других женщин. До того как появился обычай делать нарядные паранджи, эта одежда немного могла рассказать о своей хозяйке, ее социальном положении, возрасте. Сначала большинство женщин носили одинаковые паранджи из бумажной синей алачи. Из нее также шили стариковские халаты и старушечьи мунисаки, в конце XIX века получившие значение траурных. Лишь начиная с последнего десятилетия XIX века, когда появились изменения в быту в связи с зарождением капиталистических отношений, в богатых семьях стали делать паранджи из цветных русских бархатов, а наряду с бумажной алачой распространились полушелковые кустарные ткани - серые пари-паша ("крыло мухи") и другие дорогие и красивые ткани, паранджа потеряла свой обезличивающий характер, и, естественно, отношение к ней изменилось.

Как илюбая другая одежда, паранджа имела свои региональные и социальные особенности. По качеству ткани и расцветке можно было определить не только возраст исоциальное положение ее обладательницы, но и район изготовления паранджы. Многие халаты были украшены вышивками, узоры которых отражали народныеверования. Одним деталям приписывали магический характер, другие были связаны сместными доисламскими культами. Иногда вышивки сохраняли следы влияния зороастризма. Эти орнаменты должны были служить своего рода талисманами (оберегами), защищать от дурного глаза, злых духов и прочих неприятностей. 

Покрой паранджи с течением времени изменился мало. В основном менялись орнамент и длина халата. Вначале длина доходила до щиколотки,но затем паранджу стали шить короче - она была чуть ниже колен, и был виден край платья или шаровары. Ложные рукава тоже стали короче. Сначала они были длиннее паранджи, так что почти волочились по земле, позднее сравнялись с подолом паранджи, а потом стали еще короче. В некоторых паранджах на обеих полах имелись обшитые вертикальной тесьмой прорези, имитирующие карманы. Через эти прорези женщина могла держать поводья при верховой езде. Со временем прорези потеряли утилитарное значение и исчезли, но по-прежнему на этих местах пришивали рядом две тесьмы, которыми раньше обшивались для крепости все отверстия.

Как и халаты, паранджу всегда делали на подкладке, обычно из дешевого материала - набивной маты, цветастого ситца. Полы подшивали широким подполоком из косой полосы шириной 50 сантиметров, обычно из пестрого адраса, под который подкладывали в один-два слоя какую-нибудь старенькую ткань, чтобы полы лучше лежали. Паранджу обшивали узким кантом из косой полоски материи. Рядом с кантом нашивали тканую тесьму. До 90-х годов XIX века употреблялась плетеная тесьма, затем в моду вошла тканая тесьма шириной в три пальца, в узенькую полосочку, напоминающая ткань пари-паша. С начала XX в. появилась гладкая черная тесьма, по которой вышивали узор крестом цветными шелками, а рядом с тесьмой шла одноцветная (черная, белая или желтая) вышивка гладью. Первоначально на паранджах вышивка была узенькой, скромной. Но с распространением моды на пышные и яркие паранджи орнамент усложнился. На старинных паранджах чаще всего вышивался узор "черный перец" в виде мелких кружочков, расположенных в один ряд между двумя прямыми линиями. Позднее появился зигзагообразный узор, называемый "след змеи", очень распространенный по всей Средней Азии, а рядом с полосками стали помещать кружочки побольше, называемые"кувшинчиками". Еще позднее вошел в употребление узор "завиток", тоже очень распространенный в прикладном искусстве Средней Азии, и узор "ниши", в виде обращенной в противоположные стороны арабской буквы "син". На ложных карманах и на той части паранджи, которая приходилась на темя, дополнительно вышивались завитки, веточки, бараньи рога и т.п., появились кисти.

Характерно, что, готовя себе сарпа - комплект одежды, который должен пригодится человеку"на том свете", женщины не включали в него паранджу. Считалось, что если не включить в сарпа обувь, то можно воскреснуть босым, а если не подготовить одежду - то и голым. Сарпа (иногда даже несколько комплектов) отдавали обмывальщицам тела. И лишь в начале XX века пожилые женщины стали шить паранджу и включать ее в сарпа.

Посылая невесте полный комплект одежды и обуви, семья жениха не обязана была включать в него паранджу: родители невесты сами делали ее на свои средства. Это позволяет сделать вывод, что паранджа не входила в традиционные, издавна существовавшие виды одежды. 

Ко времени революции паранджа стала обязательной для женщин всех возрастов. Девочки, достигшие зрелости, в исламе равному 9 годам, уже должны были носить паранджу. Им шили специальные красные паранджи из недорогой бумажной ткани, так как они не были рассчитаны на долгое ношение.

ЛИЦЕВАЯ ЗАНАВЕСКА.

Появление лицевых занавесок не было связано с паранджой: обычай прикрывать лицо, широко распространенный на востоке, восходит к древним монгольским обычаям. 

Черная сетка, закрывающая лицо (чачван), представляет собой прямоугольный кусок ткани из конского волоса. Длина чачвана в разных местах была различна. В Ташкенте наиболее распространен был чачван длиной до бедер, в Фергане - до колен, а в Самарканде - до талии. 

Чачваны изготовляли специальные мастера, как правило, не узбеки. Лишь в Намангане и Андижане этим занимались несколько узбекских семей. Выделка чачванов, которые поставлялись на базары Ташкента, была сосредоточена в руках таджиков, цыганей-люлей - у которых чачванами занимались ремесленники по изготовлению сит (на которые тоже шел конский волос) - и кураминцев. Одного чачвана при бережном с ним обращении хватало на всю жизнь. Самыми лучшими считались чачваны, изготовленные таджиками: они были мягкие, гибкие, не ломались. Это достигалось кипячением конского волоса в воде с саманом или соломой. Чачваны, сделанные цыганами, были более грубыми и ломались на сгибах,быстро изнашивались.

Чачваны делали исключительно из черного конского волоса, внизу они имели более плотную полосу, сотканную с белым волосом, в узор. Иногда чачваны, изготовленные на заказ, украшали мелкими голубыми или розовыми бусинками, вкрапленными по всему полю или образующими несложный узор,расположенный в виде широкой полосы, идущей либо по низу, либо равномерно узкими полосами по всему чачвану. Чаще всего чачван шили иглой, но бывали и тканые, покачеству более низкие. Работа иглой была кропотливой и трудной: волос должен был все время лежать в воде для придания ему гибкости. Основа натягивалась вкруговую на деревянный обруч, уток проталкивался с помощью иглы то поверх нити основы, то под ней, так что техника работы напоминала штопку. Законченный чачван имел вид мешка. В таком виде снятый с обруча чачван продавали на базаре. Покупательница сама разрезала чачван и, чтобы волос не осыпался, сразу обшивала его с четырех сторон полосами черного сатина или бархата. Нижняя полоса часто украшалась вышивкой шелком, швом ироки (крестом), позднее - машинной вышивкой. Верхние концы чачвана скрепляли (обычно при помощи воздушной петли и пуговицы) и надевали на голову получавшимся при этом колпачком. Паранджу набрасывали поверх чачвана, и специальные завязки под подбородком придерживали ее, чтобы она не соскальзывала с головы.

В Средней Азии черная сетка не приобрела широкого распространения: значительная часть женского населения Узбекистана и Таджикистана, женское население поселков, даже там, где было распространено затворничество, чачванов не носили. Их позднее появление объясняется суеверным к ним отношением, так как с ношением чачвана был связан целый ряд обычаев и поверий. Чачван из-за своего черного цвета считался опасным, могущим накликать несчастье, поэтому девушки, как правило, чачван не носили, а закрывали лицо кисеей (дока). Если у девушек из богатых семей имелся чачван, то при выходе замуж его не привозили в дом жениха. После свадьбы чачван покупал муж, или вернее, его отец. Было не принято брать или давать друг другу одежду, и это в первую очередь касалось чачвана и обуви, так как считалось, что хозяйка одежды через дыхание или пот может магически передать свою болезнь или несчастья. Вместе с тем чачван имел значение оберега: считалось, что от черного конского волоса бегут злые духи. Поэтому новорожденного покрывали чачваном матери, а при обряде первого положения в колыбель, чтобы очистить ее от злыхдухов, ударяли по колыбели чачваном. То же делали, когда шли в гости, и там приходилось укладывать ребенка в чужую, давно не использовавшуюся колыбель.

При переезде в дом мужа молодая жена одевала паранджу и красиво вышитую лицевую занавеску (рубанд или ру-пушок), которая являлась семейной реликвией и переходила от матери к дочери на протяжении многих десятков лет. Новую лицевую занавеску, которую надевали один-два раза в жизни, могла позволить себе невеста только из состоятельной семьи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Формирование одежды мусульманки в Средней Азии было процессом длительным и сложным. Появление паранджи связывают с религиозным фанатизмом, явившимся реакцией на все прогрессивное, особенно усилившимся после смерти просвещенного правителя Самарканда Улугбека, а также с постепенным углублением влияния ортодоксального ислама в последующие века. Это объясняет широкое распространение паранджи и затворничество женщин, особенно среди городского населения мусульманских центров Узбекистана и Таджикистана, и отсутствие паранджи на остальной территории региона даже среди сельского населения.

Почему именно парадный халат - фараджи - послужил отправным моментом в появлении головной накидки паранджи? Возможно потому, что в период позднего средневековья он был одеждой духовенства. Но может быть и потому, что термин "фараджи" на территории бывшей древней Согдианы где в новое время была распространена паранджа, относился к ритуальной одежде, которая была связана в прошлом с культом Анахиты - божества зороастрийского пантеона, богини-матери и плодородия, покровительницы земледелия, олицетворявшей в Средней Азии благодатные воды Аму-Дарьи и солнечное божество Митра. А эта ритуальная одежда издавна входила в костюм невесты, которая согласно среднеазиатским верованиям, являлась воплощением на земле богини плодородия, ее земным двойником.

Анализ покроя паранджи позволяет сделать ряд выводов. Паранджа, как скрывающая фигуру женщины-мусульманки накидка, оказалась связанной с исламом лишь на последних этапах своей истории, и не арабы принесли ее в Среднюю Азию. Она развилась из местных форм одежды в соответствии с идеологическими и социальными нормами жизни среднеазиатского общества. Традиция ношения одежды складывалась на протяжении многих веков в процессе общения жителей Средней Азии с соседниминародами и с изменениями в социальной сфере. На разных этапах своей истории Средняя Азия входила в состав различных государств (древнеиранское, арабское,монгольское, российское), поэтому возможностей для взаимовлияний и прямых заимствований было достаточно. Но влияние других народов на протяжении многих веков тормозилось силой традиций, которые требовалось неукоснительно соблюдать, а отклонение от них рассматривалось как нарушение жизненных основ общества. Нопока будет сохраняться патриархальный бытовой уклад, не исчезнет и власть традиций. Поэтому в одежде народов Средней Азии столько много самобытности и своеобразия. 

Отделение народов Средней Азии от России в конце ХХ века, дало толчок восстановлению независимости и самоопределению народов этих стран.Возвращение среднеазиатских народов к нормам ислама, возрождает ношение головных накидок в повседневной одежде. Пока влияние экстремистов в среднеазиатских странах не значительно, но с усилением их влияния, количество женщин в головных накидках резко возрастет, как это было в Афганистане, когда к власти пришли талибы и упрятали женщин по домам, запретив им появляться на улицах без сопровождения мужей, ходить на работу и в школы. Сейчас за нарушение этого указа женщину в контролируемых талибами районах ждет либо тюремное наказание,либо порка плетью.

Экстремизм (называемый фундаментализмом) связывают с исламом в то время как он носит политический, а не религиозный характер. Фундаментализм проистекает из этнических и политических традиций отдельных стран и не присущ самому исламу как религии. Ислам освобожденный от политических пристрастий, весьма терпим, гибок и современен. В ряде стран национальные традиции, не связанные с исламскими канонами, накладывают сильный отпечаток на мусульманские нормы. В странах, где не обеспечено соответствующее обучение населения, этнические традиции оказываются вплетенными в исламские представления и зачастую не только упрощают, но и деформируют исламские ценности.

Hа самом деле никакой чадры или паранджи в традиционном суннитском исламе не существует. Ношение паранджи, закрывающей лицо женщины, не является обязательным предписанием ислама, как ошибочно полагают многие. Это лишь традиция, принятая в некоторых мусульманских общинах. Что же касается некоторых отсталых государств, где на головы женщин надевают мешки с прорезями для глаз, то это средневековое варварство объясняется не требованиями шариата, а частнособственническими устремлениями мужчин, их бескультурьем, фанатизмом и мракобесием.

Верующей женщине предписано носить платок или же особое просторное покрывало - "хиджаб", которые являются символами достоинства мусульманки, ее лицо при этом остается открытым. Одежда должна отвечать общепринятым понятиям скромности в исламе: не облегать силуэт, не быть прозрачной и декольтированной, платья и юбки не должны иметь никаких разрезов и их длина должна быть максимально возможной. Шариат запрещает ношение париков, в первую очередь мужчинам, накладных ногтей и других фальшивых элементов, запрещает выщипывать брови, но разрешает верующим женщинам в разумных пределах пользоваться духами и косметикой.

Михаэль Дорфман

ЗА И ПРОТИВ ПАРАНДЖИ

Май 2011, sensusnovus.ru

Ещё несколько лет назад я бы не подумал, что кому-то интересно размышлять о парандже. Я паранджу никогда и не видел. Разве только в кино, в советских документальных фильмах 20-х годов о Средней Азии. Там показывали, как большевики освобождают трудящихся женщин Востока от «наследия прошлого». Мой друг, убеждённая практикующая мусульманка, не возражающая против чадры и носящая открытый традиционный платок (хиджаб), сказала, что и сама не против запретить этот ватный халат с ложными рукавами и волосяной сеткой, который надевали на женщину в Средней Азии. До паранджи дело пока не дошло, а вот хиджаб, а за ним бурка, чадра и никаб возвращаются в нашу жизнь и вызывают бурю страстей.

Саркози против Первой поправки

В начале апреля французские власти начали вводить в жизнь запрет на ношение закрывающих лицо никаба и бурки. В отличие от Италии, где против женщин, носящих никаб, иногда применяют закон 1970-х годов, запрещающий появляться на публике в масках (принятый в борьбе с левыми террори­стами из Красных Бригад), во Франции решили назвать вещи своими именами. Ведь большинство французов считают появление на улицах в никабе и другой ритуальной одежде, закрывающей лицо, угрозой светскому характеру Французской республики.

В Европейском союзе не решили, как относиться к женской мусульманской одежде.

Президент Франции Николя Саркози заявил, что никаб – средство унижения и новая форма порабощения женщины. «Бурка не приветствуется во Франции. Мы не можем смириться с присутствием женщин, упрятанных в тюрьму бурки, лишённых их гордости и их личности…», – пояснил прези­дент.

В мусульманских странах новость приняли по-разному. Хотя прошли времена, когда арабские националисты-насеристы и баасисты срывали чадру и никабы на улицах. В некоторых мусульманских странах ношение подобных головных уборов, даже не закрывающего лицо хиджаба, запрещено в общественных местах. В Сирии этот запрет лишь недавно был подтверждён. В мусульманском мире кипят народные протесты против собственных властей. Женщины в хиджабах и никабах часто выступают заводилами демонстраций в Иране, Египте, Тунисе, Йемене и Палестине, и вовсе не выглядят порабощёнными. По крайней мере, на экранах телевизоров. Да и к женщинам-демонстранткам не принято применять тот же железный кулак, как про­тив демонстраций мужчин, чтобы ещё больше не накалять атмосферы. Всё-таки между мужчинами и женщинами в мусульманских странах пролегла чёткая линия, которую лучше не переступать, чтобы не вызывать ещё большие проблемы.

Во Франции живёт крупнейшая в Европе мусульманская община, и мусульманские круги выражают протест против мер правительства. До сих пор борьба проходила цивилизованно. Пока не происходили обещанные различными экстремистами кровавые беспорядки, теракты и бурные демонстрации.

Не понимают запрета хиджаба и в Америке: ни консерваторы, ни либералы. Бывший генпрокурор Нью-Йорка, а ныне телеведущий на CNN Элиот Спицер недоуменно спросил мусульманскую правозащитницу и активистку, поддерживающую запрет никаба, мол, как же так, это же противоречит Первой поправке! Большинство американцев твёрдо уверены, что Первая поправка к Конституции США о свободе слова, собрания и вероисповедания, со всеми её толкованиями, как и вся американская конституционная система, является универсальным эталоном демократии. Вариантов здесь не предполагается. Хотя в Америке применение Первой поправки о свободе слова и вероисповедания оборачивается на практике полной свободой денег, рекламы, пропагандой вредных для здоровья людей и общества вещей.

Выйди на улицу голым

Я впервые столкнулся с проблемой хиджаба, когда жил во Франции в начале 1980-х. Никаб тогда ещё не носили. Да и сейчас, среди без малого пяти миллионов мусульман во Франции, лишь около двух тысяч его надевают. Поначалу женщины, носящие хиджаб, казались мне более чем странными, вызывали отторжение. Однако вскоре я обзавёлся друзьями-мусульманами и начал понимать сложность ситуации. Многие женщины-мусульманки среди моих друзей – иранки, курдянки или арабки ничем не отличались в одежде от французских студенток. Зато мужчины, особенно выходцы из Се­верной Африки, открыто насмехались над женщинами, надевавшими хиджаб. Про таких рассказывали разные скабрезности, уничижительно звали ша­лика, что на магрибском арабском – половая тряпка. И действительно, в некоторых мусульманских странах чадра часто используется проститутками как рабочая одежда, замечательно помогающая им сохранять анонимность.

Сейчас в парижском метро действует неуловимая граффитчица, известная как Принцесса Хиджаб.

Женщины в никабах появились в моей компании позже, когда я помогал в организации помощи алжирским эмигрантам, спасавшимся от жестокой гражданской войны, развязанной светской националистической хунтой, свергшей власть победившего на демократических выборах исламистского блока. Беженцы были разные – строго соблюдающие обряды мусульмане и утончённые интеллектуалы, получившие европейское образование. Их преследовали обе стороны.

Нынешнее французское законодательство, запрещающее никаб, удовлетворяет, может быть, французского обывателя, нейтрализуя критику правых и фашиствующих сил, однако ничего не делает для интеграции в общество этих женщин. Благородная защита достоинства женщины и действительно симпатичных ценностей французского образа жизни порой оборачиваются для таких женщин не защитой, а делегитимацией их религии и их права на выбор. Неприемлемо, когда государство запрещает людям что-то носить, будь то никаб или жёлто-фиолетовый ирокез. Западное общество всегда об­ращалось к мусульманам с призывом к толерантности (как в случае с датскими карикатурами на пророка Мухаммеда), к свободе и демократии. Когда же дело заходит о свободе и толерантности на Западе, то их подавляют всей силой государства.

Принцесса Хиджаб рисует чёрные мусульманские покровы – чадры, никабы и паранджи – на лица полуголых моде­лей обоего пола, изображённых на рекламных стендах модных брендов. Свои действия художница называет «хиджабизацией».

Мнения правозащитников раскололись. Запрет никаба поддержали и некоторые мусульманские правозащитницы и феминистки. Одна из них, египтянка Мона Эльтахауи из Колумбийского университета, считает, что никаб надо бы запретить повсюду, а не только во Франции. Впрочем, я встречал Мону в платке тоже. Она утверждает, что это вопрос выбора, хочу надеваю, хочу нет.

«Никаб – это совершенно иное, – говорит Эльтахауи. – Никаб – это часть женоненавистнической идеологии, лишающей женщину всех прав, кроме права надевать никаб. Опасно для самого ислама связывать благочестие с сокрытием женщины. Что касается государственного запрета, то государство постоянно что-то запрещает, скажем, появляться в общественных местах голым даже в цитадели свободы слова Америке….».

Я сам когда-то попробовал пройтись так по Парижу в компании единомышленников, и думаю, что относились к нам так же, как относятся к ношению никаба. Только полиция нас не уговаривала, как им приказано в случае мусульманских женщин, а забрала и оштрафовала. В США запрещено появляться в балахонах и масках, поскольку это напоминает о терроре Ку-клус-клана. Да и другие коды одежды, хотя и не исходят от государства, но являются обязательными. У меня в офисе лежат несколько книжек из разных фирм, с кем я работаю. Там строго предписывается форма одежды, в которой надлежит появляться на работу. 

О своей деятельности девушка говорит следующее: «Если бы мои работы касались исключительно запрета на паранджу, то они не имели бы такого долгосрочного резонанса. Но я полагаю, что запрет на ношение паранджи во Франции открыл всему миру глаза на проблему интеграции в этой стране».

Когда же сами мусульманки, выбравшиеся на Запад в поисках свободы, пытаются спорить с утверждениями консервативных кругов, то их попросту исключают из дискуссии (в лучшем случае), как недостаточно благочестивых. В худшем случае это может повлечь и более серьёзные проблемы со стороны всяческих экстремистов.

Либерализм сдаётся

Моне Эльтахауи есть что сказать о расизме правительства Саркози. Либерализм сдаётся под расистским нажимом правых. И не только во Франции. Она организовывала демонстрации против исламофобии, стояла в пикете в защиту мечети в Манхеттене в самых разгар исламофобской кампании в США летом 2010 года. Она обвиняет также консервативные мусульманские круги в женоненавистничестве, в стремлении использовать либеральные и антиклерикальные французские законы в целях клерикальных и реакционных. «Надо сопротивляться как светскому расизму и исламофобии, так и ре­лигиозному мракобесию», – говорит Эльтахауи.

"Никаб – это часть женоненавистнической идеологии", - считает Мона Эльтахауи.

Такие примеры есть. Рахшандра – эмигрантка из Пакистана, работает в магазине, где я иногда покупаю пряности и сласти. Я несколько раз был свиде­телем, как женщины-покупательницы что гневно выговаривали ей. Рахшандра рассказывала мне, что земляки её укоряют и за то, что вышла замуж за американца, и за то что «показывает своё тело», и за другие грехи. Бывало, жаловались её хозяину, но тот неизменно поддерживал её. Бывало, под­ходили на улице с оскорблениями, кричали ей «ведьма». Рахшандра боится за себя, боится за свою работу, за своих детей, но не желает покрывать лицо или волосы.

Доктор Тадж Харджей говорит, что нигде в Коране нет никаба или бурки, что это культурное уродство, наследие доисламских времён, заимствование из Византийской и Персидской империи, где в женщине видели имущество и закрывали это имущество от чужих глаз. Он даже устроил публичное сожжение бурки, чтобы возбудить дискуссию. «Это культурная тряпка, – заявил он – мизогиния, средство власти над женщиной». Харджей – имам мечети Ортодоксальной мусульманской конгрегации и председатель Мусульманского образовательного центра в Оксфорде (Англия). Он считает, что бурка может быть запрещена, а своих многочисленных критиков называет мусульманскими маккартистами.

«История сама по себе ничего не меняет, – говорил мне Ан-Надж Талиб Абд ур-Рашид, имам мечети Мусульманского Братства на углу 113-й улицы и авеню Святого Николая в Манхэттене. – Необходимо, чтоб сами афроамериканцы осознали свою историю в Америке и себя как равноправную, само­бытную и неотъемлемую часть американского общества… Мы должны самоопределиться, – говорил он, открывая шкаф, где висело несколько завернутых в пластик традиционных арабских блуз галабийя. – Видишь, я перестал одевать их лет пять назад, когда понял, что они не выражают того, кто я есть». Вместо этого имам носит длинную тунику угольного цвета, принятую среди американских мусульман уже много десятилетий: «Это часть наше­го стремления создать своё культурное своеобразие. Что-то не арабское. Ведь я – не араб, не выгляжу, как араб и не разговариваю, как араб. Я не думаю, что надо обязательно одеваться, как они или выглядеть, как они, чтобы быть настоящим мусульманином». Это интервью, сделанное в своё время для одного мусульманского российского журнала, привело меня к знакомству с российскими мусульманами. Один читатель писал тогда: «Проблемы аккомодации черных мусульман удивительно схожи с нашими; а когда обнаруживаются совпадения в конфликтах «мы» и «они» у тех, кто есть твердь американского Ислама, с нашим боем за место под Солнцем, это нас обнадёживает».

Ношение мусульманских уборов, как ни взгляни, не наносит ущерба другим людям. Потому довольно трудно рационально объяснить, почему именно никаб надо принести в жертву общественному согласию, освобождению и комфортным чувствам большинства. Во Франции уверены, что можно.

Друг моих студенческих лет Гюстманэ сейчас занимает важный пост в одном из тегеранских министерств. Я помню её совсем другой, в брюках и майке, с копной густых чёрных волос. Теперь она в строгой чадре, полностью скрывающей фигуру. Не знаю, смогла бы она сидеть вот так с посторонним мужчиной в кафе тегеранского отеля, но мы встретились во Франции после многих лет.

Традиция закрывать лицо появилась задолго до возникновения ислама.

«Я надела и ношу чадру не потому, что этого требует иранский закон. Я хотела быть полноправным членом исламского общества. Я могу носить чадру, могу надеть что-то другое. Однако есть много женщин, которые, исходя из своей религиозности, считают необходимостью покрыть лицо. Так почему не дать им этой возможности, не принять их как полноправных граждан в обществе? В светские времена иранского шаха консервативное иранское большинство предпочитало держать дочерей дома. После исламской революции в университетах ввели раздельно образование и миллионы женщин из очень консервативных семей пошли туда учиться, приобрели образование и профессии. Кровавая ирано-иракская война, унесшая более миллиона мужчин. Эти женщины заняли их места, смогли реализовать себя в жизни… Разумеется, есть проблемы, есть сопротивление, но так всегда в жизни…Тем более нельзя отчуждать этих женщин, ведь их в Европе совсем мало. И это никак не поможет женщинам в мусульманских странах…».

Где кончается толерантность?

Разумеется, в мусульманском мире есть принуждение, террор. Крайнее проявление – это терроризм моджахедов «Талибана» против женских школ, покушения и убийства женщин, не соответствующих их понятиям о том, как прилично выглядеть. Это строгие законы Исламской республики Иран и Саудовского королевства, ограничивающего не только внешний вид женщины, но и её право на передвижение. В мусульманском обществе хватает проблем.

Тарика Рамадана далеко не все мусульмане считают своим

Тарик Рамадан, внук основателя организации «Братья-мусульмане» и профессор на кафедре современных исламских исследований Оксфордского университета считает, что «нынешние действия французских властей, как и аналогичные подвижки в других западноевропейских странах, ничего об­щего не имеют с проблемами исламского общества». Интереснейшая книга Тарика Рамадана «Быть европейским мусульманином» вызвала множество споров. Он утверждает, что европейские мусульмане составляют отдельное и самобытное религиозно-культурное меньшинство в европейском обществе, а не являются конгломератом приезжих диаспор. Рамадан фигура спорная. Неоконсерваторы считают его чуть ли не идеологом терроризма. Среди мусульман мнения о нём тоже разделились.

Для иллюстрации разнообразия мнений, скажу, что во время написания статьи мой друг, профессор ведущего российского вуза, занятый изучением современного мусульманского мира, счёл нужным предупредить меня, что «мусульмане не считают Рамадана своим». Тем не менее, он интересен. Думаю, и меня не все считают своим в тех отраслях, о которых я пишу. Петербургский востоковед Анжелика Победоносцева говорит, что Рамадана со­бираются пригласить в Петербург поделиться своими соображениями об интеграции мусульман в Европе. «Фраза «Рамадана мусульмане не считают своим» означает что «Рамадан не из нашей тусовки». Российский ислам находится на отшибе, поэтому обладает соответствующими особенностями: в соседнюю деревню не ходи, тьфу на них, там не настоящие мусульмане… Но вот в нашей деревне! – говорит Раиса Вергиз из РГГИ – Все же модернизация затрагивает и российский ислам. Мусульмане, неиспорченные тусовочными грантами и семейными связями, пытаются найти свой выход. Напри­мер, есть работа Самира Алескерова «Два почерка в Коране«, где он, так сказать, чистит Коран от Мухаммеда. Сходу могу вспомнить ещё Тауфика Иб­рагима, он, как мне кажется, по духу близок Рамадану».

«Это политическое решение, – говорил Рамадан в интервью на БиБиСи. – Если мы хотим решить эти проблемы, то должны заняться просвещением… Всё происходящее во Франции и по всей Европе – это очень тревожные симптомы не только для европейских мусульман, но и для всех европейцев… Это попытка показать, что они сопротивляются мусульманскому присутствию в Европе, и не имеет ничего общего с ограничением свободы. Ведь среди женщин в никабе есть много обращённых в ислам, выбравших это самостоятельно – как жизненный путь… Они покушаются на символ религии, чтобы ударить саму религию… Да и что они будут делать с жёнами королей и принцев, приезжающих во Францию? Они что, им тоже запретят носить никаб?».

Действительно, с исполнением закона есть проблемы. Полиция берётся за искоренение никаба безо всякой охоты. У них нет полномочий, которые были у советских коммунистов, сторонников Ататюрка или баасистских социалистов в арабских странах. Закон говорит, что по первому разу необхо­димо арестовать нарушительницу и провести с ней воспитательную работу. Если не поможет, то следует оштрафовать на 150 евро. А если выяснится, что женщину принуждали к ношению никаба, тогда уже мужу угрожает штраф до 30 000 евро и до двух лет тюрьмы.

Во время прежней кампании борьбы с хиджабами в школах французские власти ради равенства запретили также иудейские ермолки-кипы, и ещё ка­кие-то христианские символы. Так может запретить заодно и рясы священников? Сторонники запрета хиджабов считают, что нет. Стажировавшая в Стамбульском университете Анджелика Победоносцева рассказав интересный случай, когда в ответ на запрет хиджаба в Турции, женщина обстригла наголо волосы, отметила, что «надо соотнестись с конкретным социально-культурным феноменом принуждения, неравенства и насилия над женщинами, реально существующим в мусульманском мире. Существуют ситуации, когда женщины отказываются от медицинской помощи из-за необходимости показать лицо чужим, когда женщина не идет голосовать (ведь по шариату свидетельство одного мужчины приравнивается к свидетельству двух женщин)».

В 80-е годы во Франции я познакомился с замечательными школьницами в хиджабах и понял, что их ношение может стать средством протеста против дискриминации в школах, но ещё больше против мужского шовинизма их отцов и братьев в довольно светских, однако далеко не либеральных эмигрантских семьях. Девочки хотели оставаться во французских общественных школах, а не идти в мусульманские, где никто не мешал им носить хи­джаб. Зато соблюдение религиозных кодов и правил помогало им сохранить собственное достоинство, позволяло держать дистанцию и защищало от самодурства, давало легитимацию быть самим собой, не быть чьим-то имуществом.

Притеснение, унижение существует во всех религиозных группах, однако в современных дискуссиях если об этом упоминается, то лишь вскользь, а кончается всё осуждением именно ислама за желание мусульман носить хиджаб, бурку, стоить минареты в Швейцарии или мечеть неподалеку от разрушенных терактом башен-близнецов в Манхэттене. Интересно, что и Тарик Рамадан, и Мона Эльтахауи обвиняют в попытках сделать женщину неза­метной, унизить её. Только каждый обвиняет в этом другую сторону: Эльтахауи – мусульманских защитников никаба, а Рамадан – европейских противников.

http://krotov.info/libr_min/05_d/or/fman_01.htm